СТОКГОЛЬМ, 1948 ГОД

Матчи на первенство мира представляют для шахматистов много интересного и со спортивной, и с творческой точки зрения. К сожалению, такие матчи в прошлом бывали очень редко. Почему? Основная причина - вопрос о первенстве мира в течение многих десятилетий решался самим чемпионом. Чемпион мира, как правило, устанавливая желательные для него условия проведения матча, являлся настоящим шахматным диктатором. Сколько лет длились переговоры, пока Ласкер с Таррашем и Алехин с Капабланкой сели за шахматный стол! В течение десяти лет шахматный мир ожидал матч-реванша Алехин - Капабланка, который так и не состоялся.

Подобное положение возможно было лишь потому, что не было достаточно авторитетной организации, которая могла бы проводить такие матчи.

Лишь после того как советская шахматная организация вступила в ФИДЕ, решение этой задачи стало под силу Международной шахматной федерации.

По инициативе советских шахматистов была разработана четкая система, при которой сильный мастер в любой части земного шара может принять участие в борьбе за первенство мира. Каждые три года чемпион мира должен защищать свое звание. Это правильно и справедливо.

Отборочный турнир, выявляющий претендентов на мировое первенство, впервые состоялся в Стокгольме. Кто имел право участвовать в нем?

К сожалению, ФИДЕ в этом году не провела полностью всех намеченных предварительных турниров, и большинство участников пришлось определять по методу так называемого персонального отбора. Метод этот не раз уже неоправдывался, и его теневые стороны отчетливо проявились и сейчас. 11 членов международной квалификационной комиссии голосовали за тех шахматистов, которых они знали лишь по турнирным таблицам. Многим из судей импонировал факт завоевания первого места, причем недостаточно учитывалось спортивное значение турнира, в котором это произошло. Только этим можно объяснить, что по итогам голосования первое место занял Найдорф, беспрерывно побеждающий в южноамериканских турнирах со слабым составом.

Еще до начала Стокгольмского турнира было ясно, что квалификационная комиссия не очень разбиралась в силе и форме лучших шахматистов мира. Самая большая несправедливость была допущена в отношении Лилиенталя. По результату голосования Лилиенталь оказался только первым запасным! Если бы никто не отказался от игры, такой крупный шахматист мог не попасть в турнир. В результате голосования Бронштейну досталось 13-е место после Штейнера...

Соревнования в Стокгольме дали предметный урок некоторым шахматным «знатокам». Лучшее свидетельство их недостаточной компетентности - итоги турнира.

16 июля начался турнир. Помещение для игры - на втором этаже, небольшое, человек, примерно, на сто. В воскресенье присутствовало около 259-300 зрителей, в будни- не более ста. Зрители находились непосредственно у шахматных столиков. Часто во время игры любители автографов протягивали нам открытки и турнирные программы. Такая «непосредственная» связь со зрителями отвлекала участников, мешала нам сосредоточиться.

Спортивная борьба была исключительно напряженной. Это и понятно-всем хотелось попасть в «пятерку». Проигрыш одной партии отбрасывал назад сразу на несколько мест. Не припомню турнира, где было бы так много ничьих, как в Стокгольме. Игра требовала большого нервного и физического напряжения. Во время турнира стояла очень жаркая погода. Она, конечно, плохо влияла на игру некоторых участников.

После первых туров я увидел в одной крупной газете такой заголовок: «Ни одного русского в пятерке!» Пирц, Сабо, Найдорф и другие лидировали. Дело в том, что в начале советские шахматисты много играли друг с другом.

Когда же иностранные участники стали встречаться с советскими шахматистами, положение изменилось.

С четырьмя советскими участниками и Найдорфом успешно сыграл Броншгсйи, набрав 3 очка в первых пяти турах. Когда я высказал мнение, что первое месю займет Бронштейн, Найдорф захохотал. Сам он начал турнир хорошо, но в 5-м туре проиграл Лилиенталю, который разгромил его в хорошем стиле. Эта партия заслуженно принесла Лплиепталю первый приз за красоту, В следующем туре Найдорф победил Болеславского. Казалось, дела его поправились. В Швеции «знатоки» шахмат считали, что первое место Найдорфу почти обеспечено. Однако «проблема Найдорфа» была решена во время доигрывания его партии с Котовым из 4-го тура. Тогда произошел «невероятный случай», как выразился Тартаковер. Найдорф, как говорится, в «детском» пешечном эндшпиле не нашел элементарного выигрыша, попал два раза и цейтнот и, так и не увидев простого решения позиции, свел партию вничью! Это было гибельно для Найдорфа, Уверенность его поколебалась. До конца турнира он не мог забыть этот эндшпиль.

Везло Сабо. Рагозин ему «зевнул» фигуру, Шгейнер проиграл эндшпиль с разноцветными слонами при лишней пешке... Больше не требуется. В результате - у Сабо семь очков из девяти.

В 10-м туре состоялась встреча Бронштейн - Сабо. В прекрасном стиле Бронштейн побеждает Сабо и догоняет его. Настроение у нас улучшилось, у шведской печати оно стало мрачнее. С двумя лидерами соперничал одно время Лилиенталь. Серьезным противником мог быть Болеславский, но он иногда был слишком миролюбив. Итак, борьба за первое место разгорелась между Бронштейном и Сабо. В 17-м туре у Бронштейна хорошие шансы догнать Сабо, который за шесть туров успел оторваться на пол-очка. Бронштейн «выпускает» Трифуновича, Сабо делает ничью с Яновским. В предпоследнем туре Бронштейн легко выигрывает у Штейнера и снова догоняет Сабо, который сделал ничью со Штольцем.

Все решается в последнем туре! Конечно, у Сабо верные шансы, ему играть с последним в таблице - Лундиным, который не выиграл ни одной партии в турнире. Бронштейну же трудно будет победить цепкого Тартаковера.

Последний тур. Зрителей собралось на этот раз много.

Душно, трудно дышать. На первой доске играют Вронштейн -Тартаковер. В другом конце зала Сабо-Лундин. Лундиы черными играет какой-то странный гамбит, и с самого начала у Сабо появляется лишняя пешка. Кажется, всё...

Бронштейн стремится к осложнениям. Но дело все же доходит до эндшпиля. Неужели молодой Бронштейн победит опытного Тартаковера в эндшпиле? Ведь у Тартаковера имеется даже лишняя пешка. Он предлагает ничью. Бронштейн отказывается: ничья - это равносильно проигрышу, ведь у Лундина дела плохие! Тактическими маневрами, очень остроумно Бронштейн постепенно переигрывает Тартаковера. А у Сабо дела немного осложняются. Может быть, Лундин спасется? До конца тура остался час. Нервы напряжены до предела. В этот момент партия Бронштейн -Тартаковер была нарушена антисоветской выходкой неизвестного лица, ворвавшегося в зал, где проходил турнир.

После двадцатиминутной паузы, с исключительной выдержкой, Бронштейн продолжает игру. Тартаковер попадает в тяжелое положение и вскоре проигрывает молодому советскому шахматисту.

Через несколько ходов Сабо сдается Лундину!

Это - сенсация. Правда, для знатоков тут не было большой неожиданности. Лундин сильный шахматист, в Стокгольме он был просто в плохой форме. В Гронингене Лундин играл много лучше, и там он также победил Сабо, причем тогда эта партия получила первый приз за красоту.

Бронштейн известен у нас как талантливый и очень сильный шахматист. За рубежом, в международном турнире он впервые добился выдающегося успеха, играя свежо, интересно, оригинально и смело, с большой волей к победе. Со спортивной точки зрения победу Бронштейна можно сравнить с успехом Ботвинника в 1935 году (Ботвиннику тогда тоже было 24 года) и с крупными успехами Ласкера, Капабланкк, Алехина при их первых появлениях на международной шахматной арене.

* * *

Турнир в Стокгольме принес успех не только Бронштейну. Это успех советского шахматного искусства в целом. Четыре первые места из пяти заняли представители СССР. Блестящая победа.

Хорошие результаты Болеславского совершенно закономерны. Он в последние годы успешно играет во всех турнирах, дал ряд прекрасных партий. В последних двух турах Болеславский был настроен миролюбиво. «Я не предполагал, что Сабо проиграет Лундину в последнем туре. Пожалуй, я мог бы его догнать, если бы играл острее в конце турнира»,- заявил он. Котов играл очень старательно, с большой волей к победе. Он заслуженно занял четвертое место.

Лилиенталь прекрасно провел середину турнира. В любом другом турнире он старался бы играть энергичнее и удержать высокое место. Но в Стокгольме борьба носила особенный характер. Лилиенталь начал делать осторожные ничьи. Не каждый, однако, это умеет. Порой игра на ничью быстро ведет к поражению. Гроссмейстер проиграл на финише две партии и отошел на пятое место.

Турнир был утомительным и длинным для всех, кроме Бондаревского, который «разыгрался» и жалел, что игра «так быстро» закончилась. Я сделал много ничьих, причем вничью заканчивались самые «дикие» мои партии, как, например, с Беком, Штальбергом, Глигоричем. В моей игре чувствовалось отсутствие практики. Надо больше играть и не попадать так часто в цейтноты.

Известно, что Рагозин играет неровно. После его большого успеха в турнире памяти Чигорина можно было ожидать, что Рагозину грозит неудача. .VI не кажется, что тактика Рагозина в Стокгольме была неправильной. Он выиграл у Бондаревского в 1-м туре, и потом с Ясновским и Штольцем слишком форсировал события. Зачем? Рагозин видит в шахматах больше творческую борьбу, чем спортивную. Во время партии он забывал, что надо попасть в «пятерку», и увлекался красотой замыслов. Это, конечно, очень важно, но надо помнить и о результатах.

За рубежом мне часто говорили: «С советскими шахмагнатами трудно играть, они слишком сильны!» Это приятно слышать. Наши шахматисты добились многого: команда СССР - сильнейшая в мире; Ботвинник -чемпион мира. Турнир в Стокгольме доказал, что у нас подлинных высот шахматного мастерства достигли не только Ботвинник, Смыслов, Керес, но и целая гвардия первоклассных мастеров. 1948 г,

Число прочтений: 2017